На сцене театра им. Савина 11 и 12 сентября состоится премьера нового спектакля Молодежного театра Коми «Идиот». Режиссером постановки стал Максим Соколов. В прошлом году его спектакль-миф «СКТВКР» вошел в специальную программу фестиваля «Золотая Маска». В интервью БНК режиссер рассказал о будущем спектакле.
— Вы определяете жанр спектакля как исследование романа. Что это значит?
— Для меня определение жанра — это ключ к восприятию спектакля. Я готовлю зрителя даже не к тому, что он увидит, а к тому, как смотреть. Для нас исследование — не в узконаучном смысле слова, исследование как поиск новых знаний. В черновиках Достоевского Мышкин — изначально не такая положительная персона, неоднозначная фигура, как и вообще все персонажи романа. Я подумал о том, что было бы здорово исследовать ту зону, которая лежит вне романа. Мы не отказались от текста, а решили соединить с тем, что найдём. Интересно читать черновики Достоевского о том, как он думал над фабулой, столько вариантов: например, Настасью Филипповну убивает Ипполит или план сцены «Мышкин, Настасья Филипповна, Аглая в храме». Исследование — это инструмент, который помогает не так сильно концентрироваться на сюжете, а на тех вопросах и темах, которые нам интересны. Например, про кувшин Магомета. Это история о том, как с пророком Магометом (он был эпилептик), когда он наполнял кувшин водой, случился приступ. Во время него он совершил сначала горизонтальный полет в Иерусалим, потом поднялся наверх, облетел все жилища Аллаховы, спустился вниз и успел подхватить кувшин. Эпилептики часто рассказывают об ощущении другого времени, актуализируя вопрос о его расслоенности, параллельности потоков. Достоевский возвращается к этому мотиву в нескольких своих произведениях, для него это была возможность показать эпилепсию не как патологию или болезнь, а как гениальный способ прозрения мира.
— Год назад в интервью БНК вы говорили о том, что хотели бы поставить «Идиота». Тогда уже было представление о том, каким будет спектакль, что, например, тема эпилепсии станет одной из важных, что в нем появятся личные истории актеров?
— Я давно хотел поставить «Идиота», перечитывал несколько раз в разные периоды жизни и каждый раз произведение как будто меняло акценты, точки, даже саму интонацию. Известна история о том, как однажды у Достоевского попросили совет по написанию инсценировки на его произведение. На это он ответил, что не хочет, чтобы его ставили в театре, и лучше взять какую-то его тему или идею и создать что-то свое. Мне это понравилось, мне кажется, это нормальный план.
Один из актёров, занятых в постановке, переносит ту же болезнь, что и Достоевский. Для меня процесс репетиций с ним — это неординарный опыт. Я хочу понять: если Достоевский настаивал на том, что припадок — это момент прозрения, близкий к тем, что испытывает художник в минуты наивысшего напряжения душевных сил, можем ли мы передать это ощущение в спектакле? Мышкин говорит, что в обществе он лишний, хотя все герои проявляют к нему интерес и даже эмпатию. Можно ли поменять отношение человека к окружающим и к самому себе? Возможно, и я бы хотел, чтобы спектакль стал терапией, прививкой любви к человеку, принятием другого.
— Вначале вы планировали, что спектакль будет состоять из трех частей, условно: лекция о Достоевском, эпизоды из романа и фантазии на тему «Идиота». Эта структура сохранится?
— Нет. Сейчас эпизоды и тексты не из романа вплетены в общий ход спектакля.
— Реальные монологи актеров, которые тоже прозвучат в «Идиоте», — это больше связано с ними как с людьми, которые играют Достоевского, или в этих текстах есть отсылки к идеям и философии писателя?
— Через личный опыт мы становимся ближе к автору и в то же время дистанцируемся от текста романа. Мы много разговаривали о «мрачности» Достоевского. Действительно, многие упрекали и упрекают писателя в болезненном характере воображения и не вполне здоровой сконцентрированности на определенных темах. Да, для Достоевского показ человека во всей ужасающей неординарности — это способ передать его уникальность, и многие видят в этом акцент на болезненном, плохом. Но в мире Достоевского всегда властвует нравственный закон. Все герои, даже самые неприглядные, следуют ему. У Достоевского нет пропащих людей, человек всегда может восстановиться, стать лучше. Это важно понимать. В «Дневнике писателя» Достоевский обращается к современникам и говорит своим читателям, что каждый из них Шекспир. Это как? А Фёдор Михайлович считал, что каждый человек велик и безмерен и всегда может восстановить в себе человека, то есть восстановить в себе образ Божий.
— Спектакль «СКТВКР» построен на монологах реальных людей, в том числе актеров, которые их произносят. В «Идиоте» тоже появляются личные истории артистов. Вам нравится документальный метод?
— В «СКТВКР» личные истории — это мифологизация места, в «Идиоте» — дистанция от мифа, приближение тем Достоевского, обнаружение их в повседневной реальной жизни. Из документального — летом у меня был проект «Музей одного дня». Меня пригласили на резиденцию СТД в Щелыково (музей-заповедник А.Н. Островского — прим. ред.), и я сначала хотел делать проект о музейном хранителе, потому что меня эта тема очень волнует, вообще про сохранение. Наш куратор показала неподалеку дом Эфроса. Полуразвалившееся здание, соседи называют его домом Эфроса, а вообще это дом Натальи Крымовой, который она купила после смерти Эфроса. Вместе с драматургом Алексеем Житковским мы собрали материал и сделали «Музей одного дня». Это даже не совсем событие — это пространство, и когда туда приходят люди, оно снова становится живым на короткое время. И когда мы чистили этот дом, было очень спокойно, хорошо, появилось ощущение, что делаешь что-то для себя.
— Сложно ли работать над «Идиотом» после успеха «СКТВКР». Чувствуется, что от вас ждут чего-то грандиозного, чего-то еще лучше?
— Я никогда о таком не думаю. Для меня это так же странно, как если бы я из-за ожиданий стал репетировать усерднее, а если бы не ждали — так, спустя рукава. Работать над таким материалом иногда мучительно, он невероятно сложный, но я буду скучать по этим ощущениям. Когда что-то получается, ценишь это гораздо больше. Я очень жду премьеру. Мне интересно, как зрители Сыктывкара будут смотреть «Идиота». Это спектакль Молодёжного театра, мы будем играть его не совсем на сцене. Уверен, что, как и в «СКТВКР», удастся удивить.
— В «СКТВКР» вы работали как режиссер и как художник. Художником «Идиота» стала Анастасия Юдина. Ее появление облегчило ваши задачи?
— Я бы не стал работать над Достоевским без Насти. Мы вместе давно говорили о том, что хотим сделать «Идиота». Как сказала директор одного театра, Настя — очень принципиальный художник. Для меня это качество отличает её от очень многих, с кем я встречался в работе, это очень важная составляющая. Она получила прекрасную школу Эдуарда Кочергина, не изменяет принципам, а принципы эти заключаются в поступательной реализации идеи, хорошо продуманного решения. Наш тандем не про легкость, это бесконечно интересный диалог.
— Спектакль «Идиот» театра «Старый дом» из Новосибирска стал одним из главных событий на «Золотой Маске»-2021. Не боитесь сравнений?
— Я не видел этого спектакля, но думаю, что к «Идиоту» и вообще Достоевскому будут обращаться часто и вне зависимости от фестивалей и юбилеев.
Фото Ивана Федосеева
